Mute vaļā, laikam atkal lamājas nesķīstiem vārdiem..
#3
Anonīms
28.12.2009 17:56
Da pošol ti!!
#4
Anonīms
28.12.2009 18:24
kāds nevarēja viņu novākt?
#5
Anonīms
28.12.2009 18:28
А чего в Риге молодёжь активно стала носить ШАПКИ-УШАНКИ? Это в поддержку Ушакова?
#6
Anonīms
28.12.2009 18:30
Для интеллигенции (в частности, и женщин из интеллигентской среды) мат есть такая же часть обыденной или красочной речи, как и для "народа", в то время как для мещанства он - признак неприличия и бескультурья.
Далее, несомненно, обсуждение одних женщин с другими. В мещанской среде это более-менее табуированная или конфликтная тема, в то время как в интеллигентской - норма.
Расширим: в интеллигенской среде нормой вообще является бытовая мешанина из бывших, нынешних и будущих жен, мужей и сожителей, в которой все со всеми дружат или толкутся вместе, "несмотря на". В мещанской среде это, конечно, невозможно.
Далее. Отношение к словам. В мещанской среде слова - сакральны. Пусть и не так, как у уголовников на зоне, но все же. В интеллигентской среде слова - это рабочий материал, воздух, ежедневная и ежеминутная игра.
Далее. Алкоголь. В мещанской среде алкоголь является знаком, символом, а не "вещью в себе".
Выпивка у мещанина всегда нечто "обозначает". Грустно. Весело. Ключевое слово - "отметили". Выпивка, переходящая за рамки ритуала - алкоголизм. Поэтому мещанин - либо "алкаш", либо почти или совсем "непьющий".
В интеллигентской среде алкоголь совершенно самодостаточен. Пьют "просто так", а не "почему-то".
То же и с деньгами. Деньги в мещанской среде непременно должны быть нагружены некоторым символическим следствием, иначе их как бы и нет. Нет знаков того или иного уровня потребления - нет и денег.
В интеллигентской же среде связь между реальным доходом человека и его поведением часто вполне разорвана. Ее просто не видно.
#7
Anonīms
28.12.2009 19:23
skatās, kur kautko var nozagt
#8
Anonīms
28.12.2009 19:24
okupants
#9
Anonīms
28.12.2009 19:50
а что у шлесерса с носом?!
#10
Anonīms
28.12.2009 20:56
Окна рабочего кабинета мэра Риги Нила Ушакова выходят на Музей оккупации. Уродливое черное здание постройки 1970 года портит вид нарядной средневековой площади. До 1993 года здесь был Музей латышских красных стрелков. Памятник стрелкам - легендарному латышскому спецназу на службе большевистской революции - трогать не стали. Музей же полностью поменял свое предназначение.
Латыши утверждают, что их трижды оккупировали в период с 1940-го по 1991 год. Два раза - коммунисты, один - нацисты. Первые - в совокупности 48 лет, вторые - всего три, поэтому экспозиция музея на три четверти посвящена злодеяниям советского режима. Семья Ушакова, первого русскоязычного мэра Риги за 800 лет, приехала в Латвию сразу после окончания Второй мировой. На вопрос, считает ли он себя оккупантом, Ушаков категорически заявляет: «Нет!» Но потом добавляет: «Хотя то, что Латвия была присоединена к СССР не демократическим путем, а с угрозой применения силы, очевидно».
Komentāri:
cik forši viņu sniegavīrs pavada.
Mute vaļā, laikam atkal lamājas nesķīstiem vārdiem..
Da pošol ti!!
kāds nevarēja viņu novākt?
А чего в Риге молодёжь активно стала носить ШАПКИ-УШАНКИ? Это в поддержку Ушакова?
Для интеллигенции (в частности, и женщин из интеллигентской среды) мат есть такая же часть обыденной или красочной речи, как и для "народа", в то время как для мещанства он - признак неприличия и бескультурья.
Далее, несомненно, обсуждение одних женщин с другими. В мещанской среде это более-менее табуированная или конфликтная тема, в то время как в интеллигентской - норма.
Расширим: в интеллигенской среде нормой вообще является бытовая мешанина из бывших, нынешних и будущих жен, мужей и сожителей, в которой все со всеми дружат или толкутся вместе, "несмотря на". В мещанской среде это, конечно, невозможно.
Далее. Отношение к словам. В мещанской среде слова - сакральны. Пусть и не так, как у уголовников на зоне, но все же. В интеллигентской среде слова - это рабочий материал, воздух, ежедневная и ежеминутная игра.
Далее. Алкоголь. В мещанской среде алкоголь является знаком, символом, а не "вещью в себе".
Выпивка у мещанина всегда нечто "обозначает". Грустно. Весело. Ключевое слово - "отметили". Выпивка, переходящая за рамки ритуала - алкоголизм. Поэтому мещанин - либо "алкаш", либо почти или совсем "непьющий".
В интеллигентской среде алкоголь совершенно самодостаточен. Пьют "просто так", а не "почему-то".
То же и с деньгами. Деньги в мещанской среде непременно должны быть нагружены некоторым символическим следствием, иначе их как бы и нет. Нет знаков того или иного уровня потребления - нет и денег.
В интеллигентской же среде связь между реальным доходом человека и его поведением часто вполне разорвана. Ее просто не видно.
skatās, kur kautko var nozagt
okupants
а что у шлесерса с носом?!
Окна рабочего кабинета мэра Риги Нила Ушакова выходят на Музей оккупации. Уродливое черное здание постройки 1970 года портит вид нарядной средневековой площади. До 1993 года здесь был Музей латышских красных стрелков. Памятник стрелкам - легендарному латышскому спецназу на службе большевистской революции - трогать не стали. Музей же полностью поменял свое предназначение.
Латыши утверждают, что их трижды оккупировали в период с 1940-го по 1991 год. Два раза - коммунисты, один - нацисты. Первые - в совокупности 48 лет, вторые - всего три, поэтому экспозиция музея на три четверти посвящена злодеяниям советского режима. Семья Ушакова, первого русскоязычного мэра Риги за 800 лет, приехала в Латвию сразу после окончания Второй мировой. На вопрос, считает ли он себя оккупантом, Ушаков категорически заявляет: «Нет!» Но потом добавляет: «Хотя то, что Латвия была присоединена к СССР не демократическим путем, а с угрозой применения силы, очевидно».
Журнал Newsweek, статья "Шумел латыш"